со стороны всех нас, иудеев“. Благодаря такому совету Анании Клеопатра решила не трогать Александра и даже заключила с ним дружественный союз в Келесирии, в городе Скифополисе»[56] (Иудейские древности, 13.13.2). Из этого рассказа можно сделать вывод, что несмотря на отдельный храм гелиопольские иудеи сознавали себя едиными с иудеями Иерусалима.

Храм Яхве в Леонтополе был закрыт по приказу Веспасиана в 73 г. н. э. Причиной этому послужили беспорядки среди египетских иудеев, которые вызвали у императора опасения, что храм может стать центром иудейского сопротивления римской власти: «Луп, тогдашний правитель в Александрии, поспешил известить императора об этом движении. Тогда император в том убеждении, что мятежническая страсть иудеев никогда не укротится, опасаясь также того, чтоб они, соединившись вместе, не привлекали и других на свою сторону, приказал Лупу разрушить иудейский храм в так называемом Онийском округе. Этот египетский храм обязан своим основанием и именем следующему обстоятельству. Ония сын Симона, один из иерусалимских первосвященников, бежал в Александрию от сирийского царя Антиоха, воевавшего с иудеями. Птолемей, находившийся в разладе с Антиохом, принял его дружелюбно. Тогда Ония обещал ему привлечь на его сторону всех иудеев, если он последует его совету. Когда царь согласился сделать всё возможное, он просил у него разрешения построить где-либо в Египте храм и ввести в нём богослужение по иудейскому обряду, ибо тогда, сказал он, иудеи ещё решительнее будут бороться с Антиохом, опустошившим иерусалимский храм, а ему, Птолемею, сделаются ещё преданнее и много иудеев ради свободы религии переселятся в его страну. Эти соображения понравились Птолемею. Он подарил Онии место в 180 стадиях от Мемфиса, в Гелиопольском номе. Это место Ония укрепил и построил на нём из огромных камней храм, хотя не по образцу иерусалимского, а походивший более на цитадель, вышиною в 60 локтей; жертвеннику же он придал форму иерусалимского и храм украсил такими же священными дарами, как в Иерусалиме. Только для светильника он сделал исключение: вместо стоячего светильника, он изготовил только золотую лампаду, испускавшую лучистый свет, и её он повесил на золотую цепь. Всё освящённое место он обвёл кирпичной стеной, которая была снабжена массивными каменными воротами. Царь затем принёс в дар большой участок земли, доходов с которого хватило с избытком на содержание священников и на все нужды богослужения. Намерения Онии в этом предприятии не были безукоризненны: им руководило недоброе чувство к иерусалимским иудеям, внушённое ему памятью о его бегстве, и вот он думал, что постройкой храма ему удастся отвлечь оттуда значительную массу иудеев. Впрочем, существовало ещё древнее предсказание, предвозвещённое ещё шестьсот лет назад; ибо пророк Исайя прорицал постройку иудеем этого храма в Египте. Таким образом возник храм. Правитель Александрии Луп по получении предписания императора появился в священном округе и запер храм, взяв предварительно оттуда некоторые священные драгоценности. Вскоре затем Луп умер и его преемником в наместничестве сделался Павлин. Последний взял из храма всё, что там ещё оставалось, угрожая при этом священникам жестоким наказанием за утайку чего-либо, и, воспретив иудеям посещение священного места, запер ворота и сделал храм совершенно недоступным, так что в нём не осталось ни следа богослужения. От сооружения храма до его закрытия протекло 343 года»[57] (Иудейская война, 7.10.2—4).

В действительности храм в Леонтополе просуществовал около 235 лет. Память о нём отражена в ряде трактатов Талмуда и более поздних иудейских сочинениях. Талмуд называет его «храмом Ония» (byt ḥwnyw) и помещает в Александрию (т.е. путает со знаменитой александрийской синагогой). В ряде сочинений он также сливается с самаритянским храмом на горе Гаризим.

Подробнее всего из талмудических текстов о Гелиопольском храме говорит трактат «Менахот» («Хлебные приношения»). Сначала в нём излагается точка зрения рава Меира: «Наш танна согласен с тем, кто говорит, что храм Онии не был [местом] языческого служения («bwdat kwkbym). Поскольку было преподано: В год, когда умер Шимон Праведный, он предсказал им, что умрёт… После праздника [Кущей] он болел семь дней, а потом умер. После этого его братья жрецы запретили произносить Имя в жреческом благословении. В час своей кончины он сказал им: «Мой сын Ония получит должность [великого жреца] после меня». Его брат Шимей, который был на два с половиной года старше, возревновал и сказал ему: «Пойдём, и я научу тебя порядку храмового служения». После этого он облачил его в [женское] платье (’wnqly), подпоясал его [женским] поясом (ṣylṣwl), поставил его рядом с жертвенником и сказал своим братьям жрецам: «Посмотрите, что этот человек сказал своей возлюбленной (т.е. жене) и теперь исполнил: В день, когда я вступлю в должность великого жреца, я облачусь в твоё платье и подпояшусь твоим поясом». Тогда его братья жрецы искали убить его. Он бежал от них, но они преследовали его. Тогда он отправился в Александрию в Египте, построил там жертвенник и вознёс на нём жертвы в честь языческого служения («bwdat kwkbym)».

Раву Меиру возражает рав Йегуда: «Ония не получил должность великого жреца, потому что его брат Шимей был старше его на два с половиной года». Далее он излагает сходную историю, но в ней Ония обманом облачает Шимея в женскую одежду, когда же жрецы хотят убить Шимея, последний объясняет им обман брата, после чего Ония бросается в бегство: «Он бежал в царский дом, но они преследовали его там, и каждый, кто видел его, кричал: «Вот он, вот он!» Тогда он отправился в Александрию в Египте, построил там жертвенник и вознёс на нём жертвы в честь неба (šmym), ибо сказано: «В тот день жертвенник Яхве будет посреди земли египетской, и столп Яхве – у рубежа её» (Ис. 19, 19)» (Menaḥot, 109b).

Этот и другие талмудические тексты, а также Иосиф Флавий в обоснование законности Леонтопольского храма ссылаются на пророчество в Ис. 19, 19, которое, как мы знаем, на самом деле касается основания Элефантинского храма в правление иудейского царя Манассии.

Как видно из приведённых выше мнений рава Меира и рава Йегуды, талмудические авторитеты расходились во мнениях относительно того, был ли храм в Леонтополе законным. В трактате «Авода зара» («Чужое служение») утверждается, что жрецы, которые служили в храме Онии, не должны допускаться к служению в Иерусалимском храме, то же касается и священных сосудов (AZ, 52а). Другое мнение высказывает трактат «Мегилла» («Свиток»): «Сказал [рабби] Йицхак: «Я слышал, что они приносят жертвы в храме Онии (mqrybyn bbyt ḥwnyw) в настоящее время». Он утверждает, что храм Онии не есть храм чужого служения (byt ḥwnyw l’w byt «z)» (Megillah, 10a).

Итак, в целом нам в настоящее время известно о нескольких храмах Яхве, которые существовали одновременно с Вторым храмом в Иерусалиме. Это храмы в Элефантине (сер. VII – нач. IV вв. до н.э.) и, предположительно, в других египетских городах (с некоторой определённостью можно говорить об Эдфу), в Моце (VI в. до н.э.?), в Вефиле (до 1-й пол. V в. до н.э.?), на горе Гаризим (1-я пол. V в. – ок. 110 г. до н.э.), в Леонтополе (ок. 162 г. до н.э. – 73 г. н.э.) и в Македе (IV в. до н.э.). Вполне возможно, что были и другие, не упоминаемые сохранившимися источниками (вспомним, что, например, о храме в Македе мы знаем только благодаря случайно найденному остракону).

В этой связи утверждения о единственности и исключительности храма Яхве в Иерусалиме даже и в послепленную эпоху (не говоря уже о допленной) представляются несостоятельными.

Пророчество

Еврейское слово naḇi’ «пророк» является страдательным причастием, образованным по форме qatil от глагольного корня nb’ «звать», и означает буквально «призванный», т.е. тот, кому божество поручило говорить от своего имени. Аналогичное еврейскому образование с тем же смыслом встречается в других северо-западных семитских языках и аккадском. Значение «пророчествовать» передаётся в еврейском языке глаголом возвратно-пассивной породы nip̄«al – nibba’. От того же корня образован глагол породы hitpa‘ēl (означающей обычно «вести себя как кто-либо») hitnabbe’ с буквальным смыслом